Театральный и кинокритик, кандидат искусствоведческих наук. Публиковалась в рижском журнале «Родник».
Об осмыслении «нового искусства», выросшего из культуры самиздата
В 80-е годы я была совершенно классическим ученым. Окончила театроведческий факультет в 1982 году, в 1988 году защитила кандидатскую диссертацию на тему «Античный миф в драматургии русских символистов» и продолжила работать в институте истории искусств старшим научным сотрудником сектора источниковедения. Моя научная деятельность не могла включать темы нового искусства, а мы понимали, что об этом нужно разговаривать, это огромный пласт культуры.
Поскольку мы с Мишей Трофименковым были в определенном смысле теоретиками, мы сделали первую конференцию, которая называлась «Новые языки в искусстве» на Исакиевской площади в ИИИ. На той конференции я помню только свой доклад, который касался новой литературы. Это была как раз проза всех «новых» персонажей, то есть там был Левкин, Шинкарев, Шарапов, Щербина, Володя Сорокин. Я говорила о некоторых принципиальных особенностях, о том, что вся эта проза выходит от Венички Ерофеева, от «Москва-Петушки». Там были, например, доклады по музыке, был доклад у Сережи Добротворского, он касался, естественно, видео и кино. Еще там был Боря Юхананов, и мы с ним показывали некрореалистов, какое-то количество фильмов.
О преподавании в Свободном университете (1988–1991)
В какой-то момент мне позвонил кто-то из братьев Горошевских и попросил о встрече. Они рассказали, что хотят сделать Свободный университет, в котором люди, проявившие себя на том или ином поприще, могли сделать мастерские и обучать чему-то людей, которые туда придут. Там должны были преподавать мои хорошие друзья — Тимур Новиков, Боря Юхананов, Митя Волчек. К тому же у меня оба родителя — из сферы образования, и я знала, что значит быть учителем. Я носилась с разными идеями, связанными с художественным текстом в критике, критикой как жанром литературным. Я согласилась возглавить мастерскую критической прозы.
У меня была такая установка: я возьму людей, имеющих одно высшее образование и обучающихся в этот момент в каком-то ВУЗе. Единственный экзамен, который был, — это был коллоквиум, который проводила я. Иногда ко мне присоединялся Андрей Левкин или кто-то еще из моих коллег из литературно-художественной тусовки. Потянулся народ, их было очень много, этих ребят, из которых в результате я взяла человек 12–13, например, Миша Блазер, Юра Дятлов, Митя Савельев, Елена Тарасова, Елена Долгих, иногда заходил Саша Скидан. К ним потом присоединилась Оля Абрамович, с ней я никакого коллоквиума не проводила.
Я сказала еще на самом первом занятии, когда мы встретились, что я буду их учить читать и писать. Первый год мы занимались в лектории, а потом еще около двух лет раз в неделю мы занимались у меня дома. В конце 1989-го — начале 1990-го года мне позвонила Люба Аркус и сказала, что она затевает журнал «Сеанс». Я рассказала, что у меня есть целая мастерская кинокритики, и ребята могут чем-то помочь. Мне было важно, чтобы они на живом примере попробовали что-то писать, это была отличная практика. Поэтому иногда мы на «Ленфильме» и занимались.
О самиздате и его среде
Я, как действующий критик, читала все, что было тогда «на руках». Ребята иногда приносили мне что-то. Самое неожиданное, что я помню, — Блазер мне принес Желязны. Это не было издано, был самиздат. Это было интересно, потому что я понимала, чем они дышат, помимо классической и современной, актуальной литературы. Потом они точно так же притащили Толкина самиздатского.
Благодаря тому, что мы тогда жили на Гороховой, у нас совсем рядом находилась редакция журнала «Нева», и там завотделом прозы работал Самуил Лурье. Он иногда подкидывал очень интересные вещи. В частности, он мне — я и потом это ребятам давала всем читать — дал один из первых переводов «Подлинная жизнь Себастьяна Найта» Набокова, тот, который сделал некий человек по фамилии Ильин. Ильинский перевод я получила в виде самиздатской книжки, он был совершенно удивительный, почти такое мистическое ощущение, что это реальный Набоковской текст.
Как вы понимаете, в ту пору существовала довольно плотная тусовка московско-ленинградская, в которой сосуществовали довольно много людей разных направленностей и, поскольку это вообще было свойство андерграунда тех времен, смешивались жанры, люди занимались всем, чем могли, поэты были еще и художниками, все участвовали в каких-то общих действах.
Про съемки документального фильма «Рок вокруг кремля» с музыкантами Ленинградского рок-клуба
Еще, кстати сказать, по-моему, в 1988 году, приехала съемочная группа с телеканала французского, второй канал, который культурой занимается у них. Они снимали фильм, который сначала назывался «От Ленина до Леннона», а вышел он, по-моему, под названием «Рок около Кремля». Так получилось, что кто-то им посоветовал, они приехали ко мне и попросили меня помочь им в съемках фильма. В это время в Питере проходил большой рок-фестиваль, и я для фильма брала интервью с Цоем, Кинчевым, наверное, с Борей Гребенщиковым. Я тоже появляюсь там в кадре, как раз рассказывая про новую культуру, и Боря есть, по-моему, Юхананов.